И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной - Виталий Полищук

Когда Женя приехала на выходной в Боговещенку, я организовал дома вечеринку, в которой приняли участие Валерка, Нелля, я и Вовка с Женей.

Валерка с Вовкой ловко подпоили Женю, и Чернявский пошел ее провожать. А мы ждали результата.

Вовка вернулся через час и рассказал нам следующее.

У Валентины действительно последние несколько месяцев появился друг – молодой агроном из близлежащего совхоза. У него – автомашина «Москвич», так вот Женька достоверно знает, что Валя с агрономом на «Москвиче» каталась, и не раз.

Было у них что-то еще, или нет – Женька не знает, но соседки из комнаты, в которой жила Разина, рассказывали, что она однажды вернулась поздно, и чуть по полу не каталась, бормотала: «Что я делаю, я же Толика люблю…»

– Все! Больше ничего она не знает, – завершил рассказ Чернявский и потребовал «налить ему стакан винца – заслужил»!

Мы выпили винца, причем я – даже не чувствуя вкуса.

Вовка Чернявский всегда был треплом, я его забыл предупредить, чтобы он не болтал, и в результате наша молодежь уже через несколько дней принялась лупасить всех славгородцев, выманивая их из автобуса.

Пока об этом не узнал я и не запретил эту дурь. Причем тут славгородцы, когда агроном был из пригородного совхоза?

Но сделал это уже после возвращения из Славгорода.

Ну, а что – я, конечно, засобирался в Славгород. Чтобы все выяснить. И определиться.

Валя уже жила на частной квартире, у нее был выпускной год, и наверное, к экзаменам она хотела подготовиться получше. В случае получения ею красного диплома с отличием она имела право на льготное поступление в мединститут.

На этот раз мама даже не пыталась меня отговорить – наверное, узнала все. Она ведь работала в нашей школе, с ней вместе – мама Чернявского, да и других учителей, которые могли узнать об этой истории от своих детей, было достаточно.

Я написал письмо Вале, предупредил, что приеду, и назначил свидание у дверей ее техникума. Но она не пришла, а какая-то девочка передала мне записку от Разиной. Она писала, что вынуждена срочно уехать в Озерки – заболела мама. Но приедет на следующий день.

А на следующий день мне нужно было возвращаться. Я купил билет на поезд и за два часа поехал к ней на квартиру. И – о чудо! Я застал Валю дома.

Разговор у нас вышел скомканным. Я не решился прямо задать вопрос – есть ли у нее кто-то, а лишь спросил – может быть, она не хочет мне писать и встречаться со мной? Она ответила – ну что ты! Конечно, хочу. Вот только экзамены на носу, и мама часто болеет…

И я не решился ни на что. Ни порвать наши так и не начавшиеся отношения, ни утвердиться во мнении, что нужно их продолжать.

Я ехал в поезде и думал – что же мне делать? Как быть? Это ведь была первая моя любовь, и при мысли, что моя Валя сейчас с кем-то… мне хотелось умереть!

Вот с таким настроением я и приблизился к Новому, 1966, году. И я не хотел иди на ночную новогоднюю вечеринку, но мы так готовились, столько потратили сил и денег…

Так что идти было нужно…

Глава 7-я. Одноклассники

Конечно, нельзя не сказать несколько слов об однокласниках. Как-никак, кое с кем из них я учился в классе вот уже седьмой год.

Но… В нашем классе до появления Нади Лишайниковой был 41 ученик, а теперь стало 42. И обо всех я рассказать не могу.

Но вот о наиболее интересных, тех, с кем я общался чаще, чем с другими, я не могу не написать.

Начну с первого ряда парт, того, что был у окна.

Здесь за второй по счету партой сидела Карасева Света. Света многие годы была лидером наших девочек. А девчонки в нашем классе были – ох, какие боевые!

Именно Света всегда направляла ход наших вечеринок и руководила на них. Как-то так получилось, что на этих вечеринках старшими были наши девочки, а мы, мальчишки, им подчинялись.

Что это были за вечеринки? Ну, тут все просто!

После 1-го сентября 1965 года мы решили отметить начало нашего последнего года обучения в школе. И в ближайшее воскресенье собрались у одного из нас дома потанцевать, выпить и закусить.

Девчонки приготовили поесть, кто что мог, и принесли еду. Мы, пацаны, купили спиртное (вино производства нашего Райпищепрома), а также озаботились граммпластинками для радиолы.

Мы прекрасно провели день! Мы танцевали, болтали, вспоминали недавнее лето.

И нам так понравилось, что в следующую субботу, утром, перед началом занятий, кто-то достал календарь и, листая его сказал:

– А что это у нас завтра за красный день? Ого, день мелиоратора! Ребята, так ведь нужно отметить День мелиоратора! Праздник-то – значимый, важный для народного хозяйства, и для нас – тоже! У кого дома никого из взрослых завтра не будет?

Опять нашлось свободное помещение, моментально по классу пролетел листок бумаги, на котором записывались все желающие, и все перемены между уроками в эту субботу были посвящены оргмероприятиям по проведению воскресной встречи.

Опять мы славно повеселились, и вот тут-то девчонки показали зубки.

Они обвинили нас, мальчишек, что мы приносим слишком много спиртного и заявили, что отныне на таких мероприятиях бутылки будет принимать Карасева, Мы должны ей спиртное предъявить, а она лишние бутылки будет забирать с собой «до следующего раза».

Норма, которую нам определили Светка и девичий актив, нам показалась до обидного малой и просто смешной. И тем не менее…

Вот с того дня и пошло – как воскресенье – так 11 «В» отмечает день шофера, день работников химической промышленности, а также день взятия Бастилии, день рождения Маркса, и так далее и тому подобное. И честно говоря, я пока не припомню, чтобы мы не собрались два воскресенья подряд.

Иногда собраться не получалось по техническим причинам – это – да! Главная такая причина – не оказывалось в воскресенье свободного от взрослых помещения.

А что до верховенства… Я думаю, что девчонки взяли власть в руки не потому, что контролировали потребление нами спиртного. Просто основная тяжесть подготовки наших встреч ложилась на них.

Они обеспечивали еду, накрывали стол, а потом убирали за нами и мыли посуду, а мы – что мы? Спиртное нам продавали свободно, а пластинки дома были почти у каждого. Подумаешь, заранее выспросить, кто такую пластинку хочет послушать…

Так что командовали парадом они, наши девы, заслуженно…

А что до спиртного – то это им только казалось, что они контролируют количество выпитого.

Мы ведь – русские мужики, и плохи бы мы были, если бы не нашли выхода!

В каждом доме всегда вход в жилое помещение предваряют сенки (или сенцы). И всегда часть их отгорожена под холодную кладовую. Мы быстро поняли, как можно использовать такую особенность архитектуры наших боговещенских «хат», и стали действовать так.

Часть бутылок с вином мы, конечно, заносили в дом и вручали Светке. Причем всегда – на одну-две бутылки больше «нормы». Чтобы не вызвать подозрений, а она, значит, могла довольно сказать: «Опять притащили лишнее…», и избыток запрятать «до следующего раза».

Но большую часть спиртного мы, заходя в сенки, прятали в кладовой. И в течение нашего вечера, когда выходили покурить в сенки, потягивали винцо из горлышка и постепенно доходили до состояния благостности и доброты. Проще говоря, до невысокой стадии опьянения.

Девчонки терялись в догадках. Вроде выпиваем все вместе, не очень-то и помногу, но к концу вечеринки одни – трезвые, другие пьяные.

Как так? Но мы секрет свой не выдавали.

Карасева руководила многими мероприятиями, которые подготавливали и осуществляли наши девчонки.

Например, прошлой весной мы, парни, по мнению наших «дев» слегка подразболтались и с наступлением тепла протоптали тропку не туда, куда нужно. А именно – в общежитие медучилища, которое располагалось по улице Кучерова на противоположной от моего дома стороне, то есть если идти, минуя площадь дальше, то – почти на окраине поселка.

И вот теперь вечерами в воскресные дни мы ходили в общежитие, и могли даже пропустить танцы на танцплощадке. И это все очень не нравилось нашим девочкам.

Однажды, часиков примерно в семь вечера, мы, в белых нейлоновых рубашках, парадных брюках и туфлях вышли на площадь, двигаясь неспешно по улице Кучеровых, и было нас человек пять. Ну, я, Миут, Чернявский, Бобров, еще кто-то…

И вот прямо на площади мы натыкаемся на наших девчонок! Причем они в темных спортивных трико, со штакетинами в руках, а на двух из них – мужские шляпы! Воинственные на вид, прям бабье войско, блин!

И идут они со стороны улицы Кучеровых, а впереди всех вышагивает Светка Карасева!

Встретились, остановились, заговорили.

– В общежитие топаете? – осведомляется Светка.

– Топаем. И чего?

– Идите, идите! – это уже говорит Надька Лишайникова. Она в шляпе, сдвинутой набок, раскраснелась, и вид у нее самый что ни на есть боевитый.